<h2>Барон фон Штуднитц и «трофейное искусство» (ч. 3. окончание)</h2>

Барон фон Штуднитц и «трофейное искусство» (ч. 3. окончание)

На прощание фон Штуднитц подарил мне книгу. По-русски она называется «Возвращение немецких культурных ценностей – пробный камень для германо-российский отношений». Если внимательно перевести с немецкого, замечаешь один нюанс: «…пробный камень для отношений Германии к России».

На мой взгляд, эта лингвистическая тонкость говорит о многом. Смысл ее можно было бы выразить фразой «все зависит от России». То есть, если хочешь дружить, отдай то, что требуют.

Принимая подарок из рук посла, я обратил его внимание на двусмысленность, которую при желании можно истолковать как юридический казус или намеренную провокацию.

- Вы слишком дотошны и казуистичны, - сказал фон Штуднитц по-немецки и дал знак своему помощнику, что аудиенция окончена.

Потом у нас еще были встречи, на приемах, пресс-конференциях, но он больше никогда не возвращался к той беседе. Наоборот, всяческий избегал и уходил в сторону.

В 2002 г., завершив карьеру посла, возглавил Германо-российский форум в Берлине, продолжал налаживать связи, читал лекции в МГУ и СПбУ, одно время выступал за безвизовый режим в ЕС для граждан РФ.

В 2017 г. предложил создать некий «документационный центр», который бы занимался сбором информации о нарушении прав человека в России.

Прототипом этой организации служит аналогичный центр в Зальцгиттере, который собирал данные о нарушении прав человека и политических репрессиях в ГДР. После 1990 г. эти данные использовались на судебных процессах в объединенной Германии против восточных немцев.

Да, все так. Помню, в западной печати всё спрашивали: «Когда Россия вернет Германии награбленное?», «Вернутся ли Рафаэль, Эль Греко, Ренуар, Моне в родные музеи?». В июле 1996 г. немцы предъявили России претензии на 200 тыс. произведений искусства.

Москва ответила Бонну списком на 40 тысяч и готовила примерно столько же. Но дело застопорилось, по-прежнему сыпались взаимные обвинения в нежелании расставаться с трофеями.

Ситуация казалась тупиковой. Российская комиссия ссылалась на отсутствие нормативной базы, немцы говорили, что такая база есть, договоры 1990 и 1992 годов подписаны. Их надо выполнять, иначе грош цена всем соглашениям. И Россия старалась демонстрировать наличие доброй воли.

Находясь в Лихтенштейне – самом маленьком государстве Центральной Европы, Евгений Примаков сделал большое дело. Он подписал документ, по которому затем состоялся обмен домовых книг главы лихтенштейнского княжеского дома Ханса Адама II на архивы белогвардейского офицера Николая Соколова.

Домовые книги его сиятельства, иди как их еще называют архивариусы – «Семь тонн сала и пять тонн свечей» попали в Москву из Австрии в 1945 г., когда Советская Армия, освободившая Вену, конфисковала их в качестве трофея вместе с другими культурными ценностями, принадлежавшие музеям или частным коллекциям из поверженной Германии.

Все эти годы книги, письма, хозяйственные записи в количестве 1200 единиц не были недоступны для посторонних глаз и лежали в подвалах особого архива бывшего Главархива СССР, что на Выборгской, 3, в Москве.

Там же хранятся и многие другие трофеи. По соглашению от 1992 г. Россия обязалась рассмотреть вопрос об их передаче бывшим владельцам. Дневники Николая Соколова – всего несколько ящиков – попали в Вадуц с английского аукциона «Сотби», где их выкупил барон фон Фальц-Фейн за 500 тыс. долларов.

Известный меценат, крупный общественный деятель Лихтенштейна, беззаветно любивший свою родину (родился в 1912 г. в Херсонской губернии), Эдуард Александрович многое сделал для того, чтобы вернуть в Россию утраченные сокровища.

Долгие годы искал Янтарную комнату. По его ходатайству Германия вернула в Царское Село уникальные раритеты, единственное, что удалось найти - комод красного дерева и одну из четырёх флорентийских мозаик.

Водил дружбу с Юлианом Семеновым. Вместе они решили создать Международный комитет по возвращению русских сокровищ на родину. Принял активное участие в возвращении праха Шаляпина для перезахоронения на Новодевичьем кладбище в Москве. (Умер в 2018 г. в Вадуце.)

Именно барон предложил Примакову заключить сделку по обмену. Наши искусствоведы сразу же изъявили желание отдать «тонны сала и свечей» взамен бесценных записей Николая Соколова, где рассказывается о последних днях жизни и обстоятельствах убийства русского царя Николая II, а также членов его семьи.

Однако на тот момент действовал мораторий Госдумы от апреля 1995 г. на все операции по возврату и обмену трофейного искусства. В июле 1996 г., в самый разгар споров между Германией и Россией по вопросу о культурных ценностях, Госдума тихо приняла одно постановление, которое допускает «в виде исключения» совершить обмен с Лихтенштейном.

Таким образом, Примаков получил «добро» законодателей на выполнение важной миссии, которое блестяще и завершил в Вадуце. После этого он отправился в Бонн, где вел нелегкие переговоры с Клаусом Кинкелем по тому же вопросу.

Имея в кармане сделку с Лихтенштейном, ему было легче убеждать собеседника, что Россия не намерена блокировать работу по взаимоприемлемому решению проблемы о трофейном искусстве, и при желании с нами всегда можно договориться.

В апреле 1997 г. повторно рассмотрев закон о культурных ценностях, Госдума преодолела вето президента. Нужна была еще поддержка Совета Федерации. Сенаторы в полном составе выступили на стороне Госдумы. Судьба закона решалась в Конституционном суде. Ясно, что думцы поставили подножку Ельцину, который собирался ехать на встречу с Колем.

Таким образом у нас дома на первое место неожиданно вышла проблема «трофейного искусства», оттеснив на задний план рутинные вопросы неплатежей, пенсий, налогов и бюджета. Оно была связана не только с поездкой Ельцина, но и с возможностью нового кризиса в самых верхах российской власти. Законодатели и исполнители готовились к очередному витку конфронтации, грозящей нарушить сложившееся было равновесие.

Президент ФРГ Роман Херцог приехал в Москву, но не сразу, а полгода спустя, когда немного улеглись страсти, Россия оформила отношения с НАТО, а контакты с Западом перешли в «конструктивное русло».

Вопреки ожиданию, он пришел на встречу с Ельциным с пустыми руками. В Кремле напрасно ждали. Гость из Германии не привез с собой ничего, на что надеялся Ельцин в Баден-Бадене. В замен этого он предложил «свежий импульс» в развитии двухсторонних отношений.

На переговорах обошли стороной все, что могло бы омрачить из встречу, - судьбу культурный ценностей, расширение НАТО и сосредоточились «исключительно на позитиве».

Сюда входила программа подготовки в Германии сотен российских менеджеров за счет боннской казны, условия для сохранения в России немецкого этноса, пустившего корни в Поволжье ещё во времена Екатерины II, совместные проекты в различных областях культуры, контакты между учеными, писателями, художниками, артистами…

Роман Херцог сказал, что и представить себе не мог таких масштабов партнерства лет десять тому назад. Посетив Госдуму, он поинтересовался настроением депутатов насчет закона о культурных ценностях.

И с сожалением убедился, что те по-прежнему стоят на своем, считая все перемещенное искусство национальным достоянием России. На пресс-конференции я спросил его, почему он не захватил с собой никакого подарка.

- Давайте оставим этот старый обычай в покое. Подношение даров – варварская традиция.

С тех пор немцы больше не донимали нас по всякому случаю, к месту и не к месту поднимая этот вопрос как средство давления, вызывающее раздражение, зуд и головную боль. В 2017 г. они вернули Гатчинскому дворцу 16 картин.

Но это мизер из того, что там хранилось до февраля 1942 г. – 52 портрета великих князей и государей. Николай I видел Гатчинский дворец как картинную галерею, привлекал знаменитых художников.

Где находились все эти годы картины, неизвестно. На одной из них шариковой ручкой по-английски: «Портрет Павла I», штамп города Бремен.

В 2003 г. министр культуры Швыдкой был не прочь отдать Бременскому музею так называемую «коллекцию капитана Балдина» (364 рисунка Рембрандта, Рубенса, Мане, Каро, Дега, Ван Гога, Тициана, Дюрера), хранящуюся в Эрмитаже.

Но депутаты Госдумы подняли шум, запретили ему и думать об этом, пригрозив уголовной ответственностью за нарушение закона о «трофейном искусстве». Тот возмутился и принял эту угрозу как личное оскорбление.

В 2018 г., наш знакомый – бывший посол в Москве, а ныне почетный председатель Германо-российского форума Эрнст-Йорг фон Штуднитц, вручил Швыдкому в Берлине премию «за вклад в развитие отношений между ФРГ и РФ» - 5000 евро.

Борис Виноградов, отрывки из книги «Последняя седмица»

(полный текст на сайте https://proza.ru/2020/02/25/2153)