В Ханое побывала делегация во главе с председателем Госдумы Володиным. Она была принята по высшему разряду, и, как водится, по итогам обе стороны отметили позитивный характер и высокий уровень развития всесторонних отношений между Россией и Вьетнамом. О чем свидетельствует совместное заявление, отзывы, впечатления, резюме пресс-служб...

В российской печати данное событие осталось почти незамеченным, не считая разве что сообщений о желании вьетнамцев снова ввести русский язык в качестве обязательного для изучения в школах, а также обещания спикера увеличить поток российских туристов во Вьетнам до 1 миллиона к 2020 г.

Информация о том, что к этому сроку товарооборот между нашими странами доведут до рекордной цифры -  10 млрд. долл. (сейчас он около 5), особого оживления в СМИ не вызвала, так как эта цифра в отчетах о мероприятиях подобного рода встречается регулярно уже лет десять.

К тому же визит проходил в то время, когда в Москве больше говорили о том, кто и как голосовал в ООН по двум каверзным резолюциям. Одна по нарушению прав человека в Крыму, другая – по инциденту в Керченском проливе. Во Вьетнаме в этой связи вспоминали Тонкинский инцидент 1964 г. Но не в этом дело.

Известно, что оба документа Генассамблеи ООН, сурово осуждающие РФ, приняты большинством голосов, но народ больше интересовало не то, кто поднял на нас руку (таких хватает), а кто проголосовал «против». Им отдельное спасибо. В первой резолюции таких было 18, во второй – 27.

Бросается в глаза, там и здесь в ряду «противников» фигурируют Камбоджа и Лаос, две страны Индокитая, которые в годы американской агрессии вместе с Вьетнамом героически боролись за свободу и независимость, получая широкую поддержку СССР. Но самого Вьетнама в этих списках почему-то не оказалось. Спрашивал ли Володин своих вьетнамских коллег, почему, или нет, неизвестно.

Тем не менее, поездка российских парламентариев в Ханой привлекла определенное внимание специалистов, занимающихся российско-вьетнамскими отношениями не от случая к случаю, а на постоянной основе и на протяжении более долгого исторического периода.

При этом особое значение ему придается в связи с круглой датой, которую Россия и Вьетнам будут отмечать в наступающем году. Очевидный повод дать реальную оценку пройденного пути, осмыслить сказанное и вообще - поговорить о вечном. Речь идет о 25-й годовщине Договора об основах дружественных отношений между РФ и СРВ. Он был подписан в Москве 16 июня1994 г.

Если вспомнить те времена, когда Россия молодая с трудом выбирала между Востоком и Западом и лихорадочно искала свое место под геополитическим солнцем, становится понятным, откуда это замысловатое, лишенное четкой перспективы и ясности название.

Не договор о дружбе, сотрудничестве и взаимопомощи, как это было принято раньше между друзьями и союзниками, а об «основах дружественных отношений». Кстати, такой же договор мы подписали с Лаосом и Камбоджей.

Многим и тогда было понятно, что за этой казуистикой скрывается не только неуверенность в завтрашнем дне, но и нежелание продолжать взятый ранее курс, сохранять наработанный в течение десятилетий особый, доверительный уровень.

90-е годы были провальными в наших отношениях. Ельцин не занимался Вьетнамом и ни разу не приехал в Ханой, хотя его там ждали. У вьетнамцев, да и у наших специалистов оставались вопросы: что делать с богатым наследием, которое осталось во Вьетнаме в виде брошенных объектов, начатых строек, вложенных капиталов и проектов.

Впрочем, двусмысленность и лапидарность в названии документа несколько устранила Декларация о стратегическом партнерстве в XXI в., которую подписал в марте 2001 г. в ходе первого своего визита в СРВ Владимир Путин. Что не помешало ему, однако, вскоре отдать команду нашим морякам покинуть военную базу Камрань и вернуться домой на Камчатку и Дальний Восток.

Декларация не отменила Договор, но именно на нее Москва и Ханой больше ссылаются, выстраивая межгосударственные отношения. И как это часто бывает, жизнь оказывается куда мудрее и богаче, чем статьи о правах и обязательствах сторон, изложенные на бумаге. Вопросы остаются.

Например, в дипломатической лексике Ханоя имеется несколько определений к слову «партнерство». У каждого - глубокий смысл. С такими государствами, как Великобритания или Испания, СРВ поддерживает отношения «стратегического партнерства».

С Южной Кореей – «стратегического кооперативного партнерства», с Японией – «интенсивного стратегического партнерства», с Россией и Индией – «всеобъемлющего стратегического партнерства»… Данный уровень принято считать высшим по шкале, определяющей иерархию международных отношений.

Его РФ получила спустя 11 лет после «Путинской Декларации» - в июле 2012 г. на встрече двух президентов - Чыонг Тан Шанга и Владимира Путина в Сочи. И в таком качестве мы пребываем до сих пор.

Но было бы наивным полагать, что это венец всему и не к чему больше стремиться. С Пекином у Ханоя отношения носят характер куда более мудреный - «всеобъемлющего стратегического партнёрства и сотрудничества».

Как видим, это уже другая форма, в которой заложен несколько иной смысл. Загадка для пытливого ума. При всем том, что с Поднебесной у Вьетнама конфликт в Южно-Китайском море (ЮКМ), не утихают территориальные споры, торговля с могущественным соседом растет день ото дня. Товарооборот уже превысил сумму в 100 млрд. долл. Это почти в два раза больше, чем у США и СРВ. Китай – крупнейший инвестор для вьетнамской экономики, занятые позиции удерживает прочно. 

Кстати, Пекин тоже не поддержал нас при голосовании в ООН по Крыму. Воздержался, как и Ханой. Об истинных причинах воздержания можно только догадываться, но есть несомненно одно общее, что заставляет каждую из сторон – наших потенциальных и объективных партнеров - держаться особняком.

Сами они ведут непримиримую борьбу за Параселы и Спратли в Южно-Китайском море, и ситуация там куда более запутанная и взрывоопасная, чем в районе города Керчи. Не случайно журнал Дмитрия Саймса The National Interest поставил ЮКМ и Азовское море рядом как наиболее вероятные места начала Третьей мировой войны.

Пикантность данной ситуации нужно, конечно, учитывать, когда мы говорим о надежности Вьетнама как стратегического союзника. Москва являет чудеса дипломатической этики и такта, когда ее просят высказаться по поводу напряженности в ЮКМ, правил поведения и принадлежности того или иного острова на том или ином архипелаге.

В Ханое при этом отмечают, что Владимир Путин был во Вьетнаме четырежды – в 2001, 2006, 2013 и 2017. Если в первых трех случаях были государственные визиты, то последний раз Путин приезжал в Дананг на саммит АТЭС. (Китай за то же время Путин посетил 19 раз).

Перед Данангом президент Чан Дай Куанг был в Москве и просил Путина прибыть во Вьетнам с официальным визитом. Приглашение было с благодарностью принято. Но официального визита не получилось.  

Сразу же после саммита АТЭС в Ханой с официальными визитами по очереди прибыли Си Цзиньпин и Дональд Трамп. Быть третьим российскому лидеру, сами понимаете, было как-то не с руки. Но приглашение остается в силе. В апреле 2019 г. президент РФ снова едет в Пекин, и говорят, может посетить и Ханой. Будем надеяться.

Борис Виноградов, "Многополярный мир"